еще нас возить! Чего это они так быстро… поднабрались?».

Но когда его нацеловывали… в щеки! обе дамочки было — приятно, и Иван этому не препятствовал!

Он вышел покурить на заднее крыльцо. Сюда же вышел подымить и Илья. Уже тоже заметно пьяненький, Илья сказал:

— Знаешь… меня всегда удивляло, как ты… быстро выдаешь песни! Не мучительно их рожаешь, а так — раз! И готово! Это ты все с осени написал?

Косов, промолчал, пожав плечами — понимай, как знаешь!

— Иван! — продолжил директор, — ты же понимаешь, что фактически мелодия песен уже готова. Отшлифовать ее — труда большого не составит! И тогда — зачем тебе я? Это… не соавторство, а… непонятно что! Вот! Зачем ты меня к себе тянешь, к этому творчеству?

— Илья! Мы же с тобой по этому поводу уже говорили, не так ли? Так зачем снова эти… мерехлюндии?

— Мне… неловко! Перед людьми, перед Тонечкой, перед самим собой — в конце концов!

— Илья! В тебе сейчас бурчит… излишняя интеллигентность! Брось ты все это… самокопание! Жить нужно легче, проще, понятнее для других! Помнишь ленинские слова — Будь проще, веди себя скромнее — и народ к тебе потянется!

Илья удивился и задумался:

— А что… Владимир Ильич так говорил?

«Да откуда я знаю?».

— А ты не помнишь? Стыдно! Стыдно должно быть, товарищ директор! — Косов не стал останавливать себя в желании чуть «постебаться» над пьяненьким директором.

В этот момент на крыльцо выглянула Тоня и заявила:

— Мужчины! Женщины хотят танцевать! Пойдемте! Хватит Вам уже мерзнуть здесь!

Они переместились в зал, где под патефон стали танцевать. Правда, мужчин было всего двое, а дам — трое. Но — ничего, вроде бы никто не обижался. А потом и вовсе — Илья стал выходить из строя, и они, под шутки и смех, помогли ему подняться в его кабинет, где Тонечка быстро организовала спальное место, куда и был испомещен директор.

— Илюшка так устает в последнее время. Так устает! — оправдывала друга Тоня.

Они вчетвером уже вернулись в зал, где Косову пришлось отдуваться в качестве партнера уже с тремя дамами. Замотали они его — до изумления! Потом они пили чай в его комнате, потом Тоня поднялась в кабинет к Илье, а Иван пошел провожать женщин.

Лиза неожиданно засмеялась.

— Ты чего, подруга? — удивилась Лида.

Та покосилась на Ивана, потом посмотрела на Лидочку:

— Да я все удивляюсь — как Тоня… с Ильей на этом диване помещаются? Он же… неширокий, да и кожаный! Простынь же с него должна постоянно соскальзывать! Ну и они… тоже!

Лида расхохоталась:

— Ну, подруга, ты даешь! Такие вопросы у тебя! Нужно было у Тонечки спросить, как у них там… все. А давай у Ивана спросим, что он думает по этому поводу?

И женщины с интересом уставились на Косова.

Он почесал подбородок, хмыкнул:

— У меня вариант только один! Точнее — два! Либо она… сверху. Либо — он!

Лида усмехнулась, повернувшись к Лизе:

— Ну а что ты хотела еще услышать… от нашего Ванечки?

Лиза, давя улыбку, притворно ужаснулась:

— Так что же… получается они вообще не спят? А только… ну… это…

Косов сделал глубокомысленный вид:

— Если рассуждать, отталкиваясь от опыта матушки природы… Вот сами смотрите — кони обычно спят стоя! Я читал, что некоторые рыбы… акулы, к примеру, даже во сне, продолжают плыть. У них нет рыбьего пузыря и они, остановившись, просто утонут, погрузятся на самое дно! Вот… кони — стоя… акула — продолжая плыть. Может Тоня с Ильей… спят, продолжая… это самое?

Женщины развеселились.

— А ты, Ванечка, все же — изрядный пошляк!

«Ну вот! Я же еще и пошляк. А кто вообще этим вопросом заинтересовался?».

Сначала они проводили Лиду до станции, к дому. Потом — возвращались в село, к дому Лизы. По пути они сумасшедше целовались с Лизой, так, что у Косова губы болеть начали. Но на его предложение вернуться к нему в комнату, Лиза ответила пусть мягким, но — отказом.

«Ладно! Не будем торопить события!».

На следующий день, вечером, Лида зашла к нему в комнату и спросила:

— Ну что, Ваня? Наш уговор в силе — поможешь Лизе поухаживать за нашим домом? Мы завтра уезжаем…

— Ну, конечно, Лидочка! Мы же договорились! Только… не боишься — вдруг чего случиться?

Она засмеялась:

— А чего ж мне бояться? Вы — люди взрослые, не так ли? Только… не обижай Лизу, понял?!

— Погоди! Давай я тебя провожу, хорошо?

— Ну… проводи!

И опять этот путь до дома на станции. Большую часть пути Лида молчала, только иногда чему-то загадочно улыбалась. Они расстались, чуть не доходя до станции — Лида не хотела разговоров и сплетен, и Иван это понимал.

— Ну все, Ванюша! Пока! Лиза все у меня дома знает, найдете, если что понадобится!

— Погоди… а как же… мы с тобой?

— А что мы с тобой? — притворно удивилась женщина, потом помолчала и сказала:

— Я должна спокойно все обдумать. Вань! Я же замужняя женщина, мне не пристало бросаться… как в омут головой! Я… подумаю.

— Хорошо! Как скажешь. Я буду ждать… и надеяться!

— Надейся! — и тихий смех, когда уже повернулась к нему спиной.

— Бей винтовка метко, ловко

Без пощады по врагу!

Я тебе, моя винтовка,

Острой саблей помогу!

Иван напевал про себя, шевеля губами, чуть поворачивая ствол «Максима», и выдавая скупые, тщательно отмеренные очереди по мишеням.

«А вот интересно получается! Вот так отвлечешься… от непосредственно стрельбы! И результат ощутимо лучше. А если станешь раздумывать — как правильно прицелиться, да как стрелять — и точность сразу падает! Почему так? Вроде бы должно быть — прямо наоборот? Или чего-то я не понимаю?».

Их маленькая группа снова находилась на стрельбище. Только теперь уже — отрабатывали стрельбу из станкОвого пулемета системы Хайрема Максима. Получалось у Косова… подходяще так! Только, к удивлению всех курсантов мужского пола, у девушек с «максимкой» получалось не в пример лучше, чем с «дегтярем». Причем — у обоих девушек!

«Тут вроде бы все логично — станок не дает «играть» телу пулемета, и стрелять с него — легче! Таскать, правда, как раз наоборот! Вот и получается у девушек — аккуратно, тщательно выцеливать, не отвлекаясь на удержание грохочущей и норовящей попрыгать «дуры». М-да… но все равно — как-то напрягает эта необходимость догонять девчонок по результатам стрельбы!».

«Вот хорош «максимка» в стрельбе! Если бы еще не вес его! Тело, станок, защитный щиток… М-да… а еще — двадцать семь видов задержек!